Хранителю строк

Ты живешь себе и не знаешь…

Это я пишу твою жизнь
каждый миг
в каждом выдохе, каждым словом,
каждым шагом по гулкой платформе,
каждым судорожным глотком
остывающего в кружке кофе,
каждой складкой бессонной постели,
неумелым мазком акварели,
черно-белым кадром, красным вином,
полуденным солнцем на теле,
слезами, разбавленными дождём,
теплом
на губах чужих, и оттого
несмелых…

А когда я падаю от усталости,
– это ты меня поднимаешь,
чтобы голос мой не умолк.

10/01/2014

 

Город счастья

Записала на диктофон птичьи голоса,
чтобы научилась петь моя канарейка.
По весне птицы свили гнёзда под окнами,
а она умерла.
На подоконнике в запертой клетке.

Когда-то я различала птиц по голосам,
а сейчас не помню названий…

Тропинка без очертаний
сквозь виноградные лозы ведёт напрямик.
Но никто об этом не знает:
машины сворачивают на объездное шоссе.

– Что ждёт героев сказки в конце?
– Будущее станет прошлым.

Тропинка карабкается в город спящих.
В изголовьях гор и холмов – таблицы
счисления не лет, а мгновений счастья.
Живи настоящим!

По весне мне не спится.
Чуется, заждались меня там,
в городе виноградного солнца.

25.02.2014

 

пока весна…

Осенью поседеют леса.
По-настоящему больно становится, когда “уже никогда”.
А пока расцветает весна –
– глотай клейкий запах тополей и каштанов.
Это вскрылись и брызжут сукровицей старые шрамы.
Головокружительная бездна, разверзшаяся внутри раны.
И падение в небеса.

15.05.2014

 

вечное возвращение

Розовое вино…
в осколках бокала.
Снилось, мы пили его
на маленьком острове в Греции.
Или в Венеции у Большого канала?

Ты говорил, я молчала.
Я писала, ты рисовал.
Математика жестов,
магия взглядов
не дают ровным счётом нам ничего.

Мне бы хотелось жить с тобой в большом городе,
чтобы потом переехать в другой квартал,
и чтобы мосты разводили ночами.
Или на маленьком острове,
чтобы сесть в лодку и уйти в море внезапно
сёрфером по волнам
вдохновения.

Случайные совпадения, проникновение
и – падение.
Отрекаются всё же любя,
но прощаются навсегда.
На расстоянии лица светлее, глаза прозрачней.

Я скучаю
как тысячу лет назад,
как тысячу раз подряд.
И мне тебя одного достаточно.
Ты – моё вечное возвращение.

11.06.2014

 

Бродяги

Ночь. Дорога.
В кибитке – трое.
Белый град. У порога
пала последняя лошадь.
Хлещет дождь.
И заперты все замки на воротах.

Бродяги ищут спасенья в словах,
слова – щит и меч, и плащ от дождя.
– Больше нет вина!
– А вины на сотню острогов…

– Замолчите! И не стучите, – ворчит ямщик.
Открывают раскаявшимся.
– Как он выглядит?
– Я не знаю. Хоть кто-нибудь видел время?
Везёт, на нас не оглядываясь.

– Говорят, было время,
ногу в стремя, соловьиное пение…
– … потом звездопад, истошные вопли цикад,
посвист ветра и – тишина.
– В городах по пути отчего-то всегда наступала зима,
а хозяйки дворов постоялых
зябко кутались в дырявые шали.

– Мы с тобой и сюда опоздали.
– Деньги, ласки, слова промотали.
Ямщику нам едва ли
будет чем заплатить.

– Но пока мы с тобой заодно,
согласился бы ты всю дорогу сначала со мною пройти?
– Да. Но нам не дано. Никому не дано.
– А давай убежим?

 24-25.06.2014

 

****

Я похожа на северный ветер,
что врывается в летнюю ночь.
На дыхание сломанной флейты,
на стрелу, на пролитый скотч.

Я из слов закинула невод
на самое дно души.
И тяну на небесный берег
всё, чем мы на земле грешны.

Средь людей инородным телом
я осмелилась быть – и жить.
И стихом моим белым-белым
пребывания не искупить.

17.07.2014

 

ангелу моих снов

Фонари прозревают ночную мглу,
он садится на краешек моих снов.
Он из тех, кто рукой отводит беду,
хоть и выплакать все мои слёзы готов.

Он не спросит, куда мы бредём сквозь ночь,
что привиделось мне в бреду.
Он поможет отчаяние превозмочь,
хоть и должен был отвести беду…

27.08.2014

 

Светопадение
(испанский цикл)

Волосы отрастут, – меня заверяли.
И обкорнали, чтобы на солнце не выгорали.
Так и лишаются тяжести головы.

Costa Dorada, золотое побережье Испании…
здесь с трудом привыкаю
к радостям бытия и короткой стрижке.
В голубое кафе вхожу, как в образ мальчишки.
И остаюсь среди ветеранов на тропе любви.

А за плечами мир разламывается на куски,
он ещё виден в проёме двери,
но мне, как Самсону силу, отстригли память.
Это комната отдыха в земном доме войны.

Мы пьём сангрию в захолустье счастья
и наедине с собой учимся быть настоящими,
потому что самые страшные войны ведут внутри.
Что нас держит вместе, кроме руки?
И того, что ромом горчат все сласти?

За крайним столиком улыбнётся старик.
Безмятежной улыбкой, бесстрастной.
Так улыбаются боги языческие – христианским.
Они мир потеряли, но остались в живых.

Сколько же мне отмерено боли?
Старик расплачивается и молча уходит.
Кафе на пляже – не край мира и не конец света,
не привал, не тупик,
а только
середина пути.
****

 

Как море утрачивает горизонт, сливаясь с небом,
так я теряю свою суть, ныряя в вечность.
Ночь поглощает всех.

 

****

Утром тропинка вела меня к морю сквозь россыпи белых цветов.
Пахло солью и свежестью, но не цветами.
Я не запомнила их названия.
Белизна лишена аромата, как невинность – воспоминаний.

Ночью открыла окно – и комнату затопило благоуханьем
невидимых лепестков.
При свете солнца свечи не зажигает даже бог.

 

****

Время ткёт полотно Вселенной,
художники режут его на холсты.
Картины, совершённые в глубине немоты
предрассветного неба, обретают бессмертие.
В этом мгновении тишины
проступают черты
лика тысячелетий,
как в пророческом сне,
когда в бездну падает Люцифер,
веруя, что летит,
а люди видят восход Венеры,
утренней звезды, богини любви.

Ибо что есть свет,
как не бесконечность падения?

 

****

Барселона. В кружении теней платановых аллей
два силуэта проявляет свет:
красавец-идальго и девочка-шпингалет.
Этот сон наяву я лелею,
как шедевр, как тайное наважденье…

Её тонкие ножки слоников Дали, чёрное платье-мини,
в вырезе на спине то ли родимые пятна, то ли шрамы.
И абрис выбритой головы в солнечном сиянии,
как в нимбе.

Сотни испанок с длинными жгуче-чёрными волосами
прильнут к его груди – и сгинут в чужих объятиях.
А за неё он вырежет пол-Каталонии.
Как же она смеялась!

Это дьявольский смех, так смеётся сама любовь.
Я бы шагнула за ними за пределы картины, на край света,
но поднимаюсь по трапу в самолёт – в осень, как на эшафот.
И клянусь себе написать роман о городе вечного лета.

Где кричат зелёные попугаи,
собаки за мячиками в фонтаны ныряют,
улочки пахнут горячим хлебом и оливковым маслом,
а на их перекрёстках расстаются только трамваи.

Я теперь знаю: памяти постоянство
постигают в неутолимой тоске по раю,
безвольно отступив под сень платанов,
– став тенью среди теней.

****

Осень – время memento mori,
ежегодная пантомима
природы.
Помни: мы все заменимы,
как клетки сверхчеловеческой крови.
Умрут одни, народятся другие.
Падают листья. И молчанием скорби
опечатан мой город.
Замкнуты все уста:
и летних веранд
кофеен,
и домашних окон.

Осенью я превращаюсь в прах,
замурованный в четырёх стенах.
Пью не пьянея,
не испытываю ни голода, ни насыщенья,
шью плащи по чужим меркам
и ношу на чужих плечах.

Осенью трудно в себя поверить,
это время,
когда моё отражение
рассыпается в зеркалах.

****

Но снится мне Таррагона,
воскресший в Испании Рим.
Как воскресает он всюду в мире,
коронованный временем пилигрим,
образ вечного возращения.

Если бессонными и бесчисленными ночами
созерцать с гостиничного балкона
камни древних развалин,
станешь философом.
Живительно одиночество
покинутых всеми окраин,
мертва толчея мегаполисов.

Окаменевший Пилат смотрит в море,
постигая своё запредельное постоянство.
Больше не дрогнет,
в истине не сомневаются.

Плащ его с кровавым подбоем
на ветру, как на костре времени, испепеляется.
Ветер – враг памяти, пепел – цвет руин.
Я вылавливаю слова из камня,
как сокровища затонувших кораблей из морских глубин.

– Так всё-таки, куда ехать? – спрашивает таксист, –
– Я не знаю, где римский акведук, но знаю, где Pont Diabolo
у реки, поросшей кедровым лесом.
Что ж… Докури последнюю сигарету, смертник.
Поскользнись на камнях моста, упади, в кровь изранься.
Люцифер не признает иных чернил.
Бог и дьявол сливаются в ипостаси
Венеры, римской богини любви.
И ты веришь, что сможешь создать
шедевр из этих тёмных и страстных снов,
превозмогая землю, материю, свет, отчаяние и любовь.

Искусство предназначено для безумцев,
отвергших богов,
придуманных для смирения с непостижимым.
А ты падая освободилась
от их оков.

****

Нить судьбы человечества
парки прядут из наших волос.
И пока умираем – пряжа не кончится.
Кем бы ты ни был, время наматывает на веретено.
Хочется после себя оставить кровь и песок,
а хватает только на пыль и сукровицу.

Пепел вчерашних солнц
не вспомнит, как был очагом Вселенной.
Вырежи из страницы птицу
– улетит, но не превратится в феникса.
Так не сберечь письмо от огня.

Недописанное не горит,
сила – в словах на конце пера.

 

сентябрь 2014
Испания, Каталония
Ситжес – Барселона – Таррагона

 

Синие дни

Эти ясные синие дни,
созерцание и прозрения марта
не для вас.
Они –
– награда для той,
кто сумела переплыть долгую вязкую зимнюю ночь,
ничего от себя в темноте не оставив,
и вернуться из мира теней,
и сохранить любовь.

19.03.2015

 

Пьеса

Я мечтаю написать пьесу
для театра широкой публике мало известного,
где на сцене и в зрительном зале бывает тесно,
но никогда на душе после премьеры пресно.

Чтобы двое на сцене, спина к спине, под фонарём.
Осыпается над головами снежное конфетти золотым огнём…
Это их лебединая песня.
Споём?

За их плечами ночи стареют угасшими маяками,
тают дни под колёсами поездов, летящих кругами,
зыбкий мир ускользает от понимания…
Мир, где они друг друга искали,
но не смогли найти.

Они расходятся в разные стороны,
чтобы вернуться – и встретиться в зрительном зале глазами,
соединив этой искрой чьи-то чужие пути.

13.05.2015

Шахерезада

Посвящается Гелию

Осенний ветер картины неба
меняет, как декорации маскарада,
и в объективе жизни все смазаны кадры.
А солнце-Шахерезада лицо скрывает
под тысячей масок, вуалей, чаршафов
из облаков и туманов.

Шахерезада пока жива во всех своих персонажах,
но только кто же она сама сейчас, кто?
Беда, мечта или суть хлеба?

Мне бы
в пустыню, на белый сахарный пляж океана,
чтоб разглядеть её.
Но у меня есть лишь скамейка в московском парке,
осень, дождь и вино.

Мой солнечный мальчик,
быть может, я и жива до тех пор,
пока загадываю тебе эти мучительные шарады.
Ты – моя истина, ты – часть моего тела.
Ты… выздоравливай поскорее!
До лета ещё далеко.

02.10.2015

Серебряный снег

Бессонница – фатальный побег
обречённого из ночи.
Синяя кухня. За окнами умирает серебряный снег.
Помолчи!
Закури, выпей стакан воды – в преддверии ада.
На пороге застыли чьи-то шаги…
Серебро – это золото от Луны.
Люцифер не будет слагать в твою честь стихи,
Впрочем, так тебе, дуре, и надо!
Каждому – своя плаха, своя награда.

И палач твой неумолим:
таких сделок ещё никому не прощали.
Посмотри – он заперт внутри
оконной рамы.
Ну же, разбей своё отражение – убей гада!

Боишься замерзнуть? Но зима всегда случается слишком рано,
а осени – чуть на дне, до непристойности мало.
Тяжело жить свободным: свобода всех раздражает.
Приговорённых вечно быть молодыми не пустят в ад,
– их просто не станет.
И Ничто истекает слюной по тебе, как по куску мармелада.
Приговорённые в книгах своих все до единого лгали.
Теперь понимаю: искренность зверя, откровенность молчания –
– это и mein kampf.

Снег, говорят, это пух из ангельских крыл…
Помнишь, притчу о блудном сыне?
Люцифер у Бога – самый любимый.
Только он не может вернуться.
Снегопад.
Замело все пути.

 10.10.2015

Молитва

Господи, дай мне право любить тех, кто любит меня.
Господи, дай мне силы, чтобы выполнить всё, что должна.
Господи, дай мне правду, в которой живёт душа.
Господи, дай мне счастья, чтобы вера была крепка.
Господи, дай мне терпения, когда вокруг чужие слова.
Господи, не покидай, когда в ночи на дороге одна.
Господи, благослови – и позволь сохранить себя.

31.10.2015

Квартет моих снов

 

1.

Мне снился отель под названием «Межсезонье»,
место встречи бродяг, жизнь прошедших босиком по разбитым стёклам.
Скучный триллер категории «b»: вот они остались одни посреди судьбы,
потому что осень – палач, и палой листвой засыпает пути.
И один из них засыпает на плече у другого.
Пошло писать о таких ночах, заурядно, не ново,
но ведь кто-то же должен выслушать – и пожалеть, как себя, дурного.
И тогда мой убийца вскроет дверь в пустой номер…
В отеле у постояльцев не спрашивают имён,
здесь все чужие друг другу, как в день похорон.
Низкое солнце, длинные тени, справедливый счёт.
Просыпайся! Позавтракаем – и отправимся на прогулку, как ходят на эшафот.

2.

Мне снилось, тысячи факелов ночь озаряли,
ведьму вели на костёр, в страхе дочь Луны проклиная,
и зверела толпа на площади от края до края.
Но палач был хитёр: «Открой правду преступную,
и костёр затушат не слёзы – вода,
а тебе будет новая жизнь под солнцем дана».
Улыбнулась им ведьма, беззащитная на ветру и нагая:
«Мы друг друга просто не понимаем.
Ваши плебейские радости мне недоступны,
а вы никогда не летали».

3.

Мне снилось, солнечный город с минаретов мечетей будит азан.
Хмурый час пик в подземке неверных. Смертник.
У каждого правда – своя.
Истина в том, что не каждый проснётся на небесах.

4.

Мне снилось море, далёкое и чужое,
седое, мудрое, хранящее слова всех земных историй.
Я раковину взяла с письменного стола,
прижала к уху: там шепчет морская волна.
Надеялась сон написать длиною в роман,
но пульс вселенной – удары сердца, и слышу я шум своей крови.
Мы рядом, мы вместе, но вместе с тем мы все одиноки.

В ночь с 13 на 14 ноября 2015

Мечта

Нашёптывали, пророчили: поэты уходят по осени.
А я сжимаю в ладони тающий снег – и улыбаюсь: я не поэт.
Приказывали: с крыши шагни – и докажи, что крылья даны!
А я разбилась, чтобы понять: не так уж важно уметь летать,
главное – после падения встать и уйти по своей дороге.
Кричали вслед: «Но она не ведёт к морю!».

Узкий проулок, граффити на кирпичной стене,
угольно-чёрным – слово «МЕЧТА».
Это послание мне…
Кто-то прошедший сей путь пожелал: «Береги себя!»
А я закрываю глаза – и вижу лазурную даль океана…

26.12.2015

в полнолуние

 каждую ночь мы расстаёмся…

… а над городом сонным плыла луна,
на порогах окон стояла, грустна, бледна.
а за окнами переплетались тела,
бесконечно чужие друг другу в пространстве сна

24.02.2016

Вселенная

… а если?…
Тогда мы уйдём вместе
сквозь горизонты событий и перевалы страстей,
и никто не догонит тех, кто недоступен для новостей.

В долине туманов я буду сцеживать и пить твою ржавую кровь,
в городах ночи – ты обгладывать мою болезненную сокровенную новь.
И пусть северный ветер треплет волосы,
а в жизни – сплошняком чёрные полосы,
мы дойдём – и очнёмся на вершине горы, на берегу океана.
Никому не дано такого мига прощания!

Сплетённые пальцы – переливание скверны.
Мы кинем камень в любого-первого,
кто крикнет: «Это всего лишь инстинкт продолжения рода и вожделение!».
И камень убьёт неверного.

Ибо тепло в ладонях – это и есть небо,
ибо мы двое – и есть любовь,
а значит – Вселенная.

20.03.2016